меня поразила вот эта история, приведённая в качестве песни в романе Павича "Пейзаж нарисованный чаем"
если кому-то покажется бояном - простите! я сам читал тоже давно, ещё в начале 90-х, но мы же говорим о том, что поразило. вот... поразило... вспоминаю иной раз...
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ИОАНА СИРОПУЛОСА.
На границе между Грецией и Болгарией, неподалеку от Скантеи, где живут такие нищие семьи, что шапка там переходит по наследству, палец сосут до смерти, а топоры изъедены, точно серпы, жена Теодосия Сиропулоса, грека, родила мальчика, и нарекли его именем Иоан. На сороковой день, когда у младенца открывается третий глаз, тот, что на темени, пришел в дом к ним болгарский монах, последователь Восточной Церкви (а этой Церкви принадлежали и они сами), и положил в изголовье младенцу золотой, а родильнице принес приданое, заготовленное для свадьбы. Одарив всех, сел у очага и произнес:
- Hoc и уши растут до самой смерти, а имя и борода и после того. Пришел я купить имя младенцу...
Родители сказали, что Иоана именем уже нарекли, однако священник ответил, что это ему не мешает. Он только в книгу, которую принес с собой, запишет, что дитя крещено и с родительского благословения будет вписано не как Иоан Сиропулос, грек, но под своим новым именем - Йован Сиропулов, болгарин. Отец ребенка, который никогда не видел дуката и всегда жил там, где десять хлебов пекли на день, где говорили на двух языках, а пили из одной чаши, пришел в удивление. Однако все-таки с предложением не согласился.
- В жизни, - сказал он, - все зависит от двух вещей: от крови и от смерти. - И не дал согласия.
Так Иоан стал греком - сначала ростом с козу, а там дорос и до посоха и до сводчатого потолка. Нужно было определять его в торговцы, если он хотел хлеба с маслом, а в воду - добавлять вина.
Однако по губам текло, да в рот не попадало, ибо старшие младших держали на побегушках и никогда не давали им в руки бритву и деньги одновременно. Иоан по бедности продавал свои волосы: стоя на базарной площади, демонстрировал, как ловко может завязывать их в узел, и, когда подходили заказчики, срезал до последней пряди. Улыбка его все больше усыхала, пока однажды утром не пропала вовсе, и тогда опять появился тот болгарский священник и сказал:
- Хочешь, чтобы ты носил свою дорогу или чтобы дорога носила тебя? Выбираешь первое - иди, но знай, доколе дойдешь, - до дыр в опанке. Выбираешь второе - получаешь, как говорится, бери, что дают, - и опять предложил дукаты.
И Иоан принял предложение. Перешел в болгары, чей язык и так знал, и записался как Йован Сиропулов. "Вовсе этот болгарский поп и не отступник, - думал он, - а нашего закона человек, и такие, как он, только греки, тоже, наверное, ходят и записывают болгар в свои греческие книги":
Так Иоан Сиропулос с помощью болгарских священников припрятал свой родной язык, перенял болгарский, включился в некое другое время, где воды иначе текут, накопил добра, продавая соленое мясо, женился и обзавелся детьми, нося постоянно свое другое, болгарское имя и передавая его своему потомству. Теперь они были Сиропуловы.
Тем временем случилась на границе стычка между болгарами и греками.
Йован Сиропулов собрал сыновей, положил перед ними четыре сабли и сказал:
- У кого глаза целителя и могут глядеть в нарыв на ладони, пока рана не затянется, тому не нужно оружие. Но кому не дано такое, должен нарыв тот срезать. Стало быть, держите сабли за эфес, коли не хотите их за лезвия держать...
И пошли они на греков. В бою греки тяжело ранили Йована Сиропулова, принесли сыновья его домой на овчинном тулупе, который привязали к своим поясам. На смертном одре позвал Йован жену и детей. И велел им привести ему греческого попа, чтобы исповедал, наказал похоронить на греческом погосте и чтобы на кресте написали его греческое имя.
Изумились сыновья такому желанию, но убивать мертвого не было никакого смысла, потому они только спросили, что это он вытворяет. А он им спокойно отвечает:
- Лучше пусть умрет один из них, чем один из наших.
Так на Йовановой могиле появилось его первое имя - Йован Сиропулос, которое и по сей день стоит.
Он родился и умер греком.
Что Вас поразило до глубины души.