«Я надеюсь, ты играешь на пианино лучше, чем носишь кирпичи»
Я люблю фильмы про еврейский вопрос. Как бы кощунственно это не звучало, но я думаю, что чаще всего такое кино про удачу. Про тех, кому повезло выжить в Холокост. Конечно, всегда хочется верить в лучшее, видеть, что даже в самом адском говне остаются выжившие, чья жизнь тонкой истрёпанной нитью проходит через все ужасы, лишения и боль. Пианист не исключение. Трусоватый польский музыкант, которому везде и всюду сопутствуют всяческие везунчики. Но и насмотрелся он пиздец на всякое. Влад`ислав Шпильман. Есть некая злая ирония в том, что фамилия главного героя именно с немецкого языка переводится очень подходяще – играющий человек, музыкант. Впрочем, выдумки тут нет, основанность фильма на реальных событиях не подлежит сомнению. В Польше и правда когда-то жил пианист именно с такой фамилией, и кино снято по его мемуарам. Утонченное, хоть и излишне носатое, лицо актера Эдриана Броуди действительно имеет некое сходство с прототипом. Вероятно, потому что они оба евреи?)
Роман Полански, чьи режиссёрские работы нравятся мне априорно, показал время очередного истребления отдельно взятой нации красноречиво, тревожно, страшно, местами до слёз, меня пробирало похлеще, чем при просмотре Списка Шиндлера. Время, в которое достаточно быть евреем, чтоб получить пулю в лоб. А если уж ты пиздишь много или задаёшь вопросы не в тему… «Куда вы нас везёте?» И выстрел в голову тебе ответом. Когда тебя могут замочить в любую секунду. И неизвестно что страшнее – сдохнуть сейчас же или остаться жить и видеть каждый день как убивают твоих соратников, и стремительно трогаться умом.
В фильме множество психологически тяжёлых моментов и это даже не сцены расправы, избиений и убийств разной степени изощрённости, хотя и это очень страшно, а демонстрация унижения человеческого достоинства: мужик, жрущий кашу с земли, танцующие парами по прихоти фашистов оборванные калеки. Это кино для таких как я, готовых спроецировать всё происходящее на экране на себя. Я представила себя и на месте несчастных истребляемых и на месте какой-то беспредельно жестокой ёбнутой фашни. Жестокость эту мне так и не удалось понять до конца, тогда как страх варшавских евреев передался мне в полной мере. Я даже боль какую-то испытывала, если хотите, в особо острые моменты. Например, сцена, когда деда-инвалида выкидывают с балкона вместе с инвалидным креслом… Сссссссссссссуууукаааааааааааа. Сука блять я вспоминаю этот момент и меня до сих пор трясёт. И как следом в кадре: тачка немцев проезжает по ногам ещё живого человека, и слышен хруст костей под колесами. Бррр. Хочется со всей дури захлопнуть ноут и сбежать в ужасе, чтобы никогда больше не продолжать просмотр. Но ведь не сбегаешь, фильм держит, держит всей этой мерзостью, которая, как известно, зачастую притягивает внимание больше, чем красота. Задевает будто за оголенный нерв и сцена, в которой уже порядком затасканный и мало похожий на интеллигентного музыканта, Владек пытается вытащить дико орущего мальчика из-под забора. Или когда семья Шпильманов воссоединяется после неожиданной разлуки – на этом моменте я плачу, вот честно. Потому что встречаются они в толпе евреев, обреченных на газовую камеру, но радуются друг другу так, будто жить им ещё сто лет, вместе и счастливо. Они обнимают и целуют друг друга словно теперь, когда они снова вместе, беда прошла стороной. Но это же не тааааааак!
Они все умрууууут!
Ну или почти все...
Я сопереживаю Владеку, постоянно находящемуся на грани смерти, до самой последней минуты. Даже несмотря на то, что в начале фильма он вызывает у меня какое-то безотчетное отвращение своей немужественностью и отсутствием какого-либо героизма. Тут мне больше симпатичен его самоотверженный, хоть и глупый, брат. В конце я чувствую уже чистую жалость и очень боюсь, что пан Шпильман всё-таки сдохнет. Он играет в начале, он играет в конце, он пианист, человек той самой пресловутой тонкой душевной организации, не привыкший выживать в жестяных условиях войны и геноцида. Но, тем не менее, он выжил. Скажете, что я раскрыла интригу? Что теперь неинтересно смотреть будет? А вы посмотрите, кто ещё не видел, посмотрите, какой
ценой выжил.
Ничего на свете нет более
ценного, чем человеческая жизнь. И, может быть, чуть
дороже стоит жизнь талантливого человека.