Под сенью лиственных дерев,
В глуши проснувшегося парка,
Там где ни холодно, ни жарко
Сидеть в тенечке, обомлев,
Стоит сарайчик неприметный.
И с виду ветхий он, но в нем
Пылает жаром и огнем
Котел страданий несусветный.
Сегодня шесть великих банд
Схлестнуться насмерть за возможность
Отправить этот мир в ничтожность
Под рев гитарных канонад.
Заточены штыки и цепи,
Горящей лавой закален,
Под жарким кровяным дождем,
Собрался люд в объятьях смерти.
Но было их немного там,
Как будто смерть косой безмолвной,
Рукой костлявой непреклонной,
Отправила всех к праотцам.
И вот, в назначенное время
Палач ведущий-некрофил
Orgasmic Victim пригласил
Насыпать людям боли семя.
Те согласились, не гнушась
На эшафот взойти быстрее
И ебнуть по мозгам сильнее,
Чтоб кровь из уха полилась.
И ебанули, что есть мочи,
И стены задрожали в такт,
Грайндкором бешеный теракт
Ворвался в слепнувшие очи.
Хрипели, булькали и пели
О гольфе в жопе, дрель в очко,
О том, как трахались в дупло
С останками, потом их съели.
Контрастом этому всему
Басистка девушка являлась,
На сцене будто потерялась
И волновалась потому.
Как могут милые созданья,
Едва увидев этот свет
Играть про мазохистский бред,
Без жалости и состраданья?
Ответ оставим знатокам,
А сами к группе сей вернемся,
Ведь люд на ней так разошелся,
Все пятеро убились в хлам.
Про звук мне нечего сказать,
Все было слышно заебато,
Все громко, чинно, жирновато.
Как раз все в норму, так держать!
Растите дальше, высоко,
Orgasmic Victim, ведь для Вас
Открыты двери, но сейчас
До цели очень далеко.
Кипит не кровь, а молоко.
Затем Impherion брутальный
Обрушил на людей свой гнев
И выебал в мозги всех тех,
Чей вид был слишком уж бахвальный.
Руководил всем Виктуар,
Сгонял людей он в хороводы.
А те как гончие свободы
Ловили каждый свой угар.
Но было все не так уж гладко –
Встречали сухо, без огня.
И даже эта беготня
Не скрасила всего упадка.
Он злился, он кричал, он гнал,
Ходил по кругу в центре зала.
Но все желание пропало
Продолжить адский карнавал.
По выступленью – вроде плюс.
Катком свирепым раскатало.
Но мне чего-то не хватало,
Чтоб замер мой звенящий пульс,
И ощутил я боли вкус.
Добить уснувшую толпу
Решились BrutalMax и ко.
Но сделать это нелегко,
Хоть ты стучи хуем по лбу.
Брутальней всех и всех живей
Ебал гвоздями BrutalMax.
Его гитарный резонанс
Рождал в душе инстинкт зверей.
Басила же, напротив, был
С аморфным киснущим лицом,
Короче был еще юнцом.
И так меня не поразил.
На барабанах сущий бес,
Херачил так, что трясся пол.
И стойка и неровный стол
Грозили ебнуться в пиздец.
На микрофоне злобный малый
И хиленький на первый взгляд.
Но уши у меня болят
За голос мрачный, небывалый.
Ребята вдарили по яйцам
С разбегу, с силой топором.
Да так серьезно, что потом
Я собирал их по знакомцам.
Короче, парни, вы пиздец!
И были б лучшими, но блять…
Команду из Москвы распять
Вам нужно было бы в конец
(Что сделал только бы глупец).
Затем ребята из Ижевска
Подбросили мясца в котел.
И шум стоял, как будто слон
Дерет слониху очень мерзко.
Вот это мощь, вот это сила,
И видно, что не новички.
И распушили гнойнички,
И сила эта всех убила.
Что дальше говорить, фик знает,
Колбасились ребята все,
Как будто в этой колбасне
Их жажда жизни заливает,
И смерть уже так не пугает…
Потом Fitcage ебашил разум.
По полминуты песни их,
Простых, плохих, смешных, чудных,
Но качевых и грубых сразу.
Они стояли ближе всех
К народу, выйдя перед сценой.
И этой ебнутой манерой
Имели бешеный успех.
И не боялись получить
Толчка свирепого, дугою.
Случайной, быстрою ногою
В ебло пиздюлинку словить.
Все заебись и интересно,
Но мне их песни не понять.
Там, где бы нужно продолжать
У них конец какой-то резкий.
По мне так коротко и пресно.
Последней, самой главной песней,
Расстрелом маленьких щенят,
Распространяя боль и смрад,
На сцену вышли Katalepsy.
Они готовились подолгу,
Настраивались полчаса.
Но эта скучная пора
Пришла к хорошему итогу.
Они всех грохнули, всем смерть –
Настолько яростный напор.
Всем вынесли свой приговор,
Последний путь преодолеть.
Народ бесился, сёркал пит
Херачился на раз-два-три,
И «лодочку» они гребли,
И каждый все быстрей бежит.
Вот это сразу видно – хэд,
Просраться дали на века.
И даже тем, чьи берега
Не слышали таких бесед.
Метальный бог, брутальный Death.