«Место встречи изменить. Вырезанные сцены.
Какие сцены остались за кадром? Что за черная кошка снималась в картине? Как в фильм попала Лариса Гузеева? Где сейчас знаменитый плащ Глеба Жеглова?
Сначала картина была не пятисерийной, а семисерийной. Но по требованию Гостелерадио ее сократили с помощью перемонтажа. Чтобы не выбрасывать целые сцены, вырезали маленькие фрагменты. Но в ходе работы над фильмом были придуманы и даже сняты эпизоды, которых на экране мы по каким-то причинам не увидели. В окончательный вариант ленты не вошли…
Фильм должен был начинаться с эпизода: Шарапов и Левченко (впоследствии член банды «Черная кошка») пробираются через линию фронта и выносят из боя раненого языка. Сцену снимали на болоте, и актерам пришлось несколько дублей подряд лезть в ледяную воду. А после съемок Владимир Конкин заметил на спине у Виктора Павлова следы от банок – актер только что вышел из больницы после воспаления легких. Но риск оказался напрасным: эпизод в картину не вошел.
В сцене, когда Шарапов и Левченко берут на войне языка, снялся Пьер Оссейн – сын французской актрисы Марины Влади, жены Владимира Высоцкого, от брака с Робером Оссейном (Жоффрей де Пейрак в цикле фильмов про Анжелику. – Прим. «Антенны»). Пьер вспоминает: «Я снялся в фильме случайно. Много раз был с мамой на съемках – мы приезжали к Володе Высоцкому. И однажды режиссер сказал: "Надо сняться". Я ответил: "Есть!" На меня напялили военную форму, дали в руки винтовку – и в бой». Но в окончательную версию фильма эта сцена не вошла. Хотя имя Пьера в титрах осталось. Впоследствии он еще несколько раз работал в кино. Кроме того, Пьер занимается музыкой, окончил Парижскую консерваторию по классу гитары (любовь к этому инструменту ему привил Высоцкий) и даже освоил балалайку.
Постельная сцена Шарапова и Вари
Она была в романе братьев Вайнеров «Эра милосердия», по которой снят фильм, а также в режиссерской версии сценария.
В книге она описана так: «Я поцеловал ее в плечо и снова поразился, какая у нее нежная, прохладная кожа. Гладя ее вьющиеся волосы и тонкие гибкие руки, я весь сгорал, а она была утоляюще свежая, тоненькая, и пахло от нее солнцем и первыми тополиными листочками, и грудь ее маленькая с нежными лунами светила мне в сиреневом сумраке занимающегося рассвета, а ноги были длинны и прохладны, как реки».
Зрители должны были увидеть сцену после эпизода, в котором Шарапов и Варя танцуют. Но из цензурных соображений от единственных на весь сценарий эротических кадров отказались.
«Говорухин поступал по-режиссерски мудро, – говорит Владимир Конкин. – Он заранее снимал некоторые сцены, понимая, что они не пройдут цензуру, но ему проще было отдать их, чем лишиться важных драматургических частей фильма. Среди таких сцен была и постельная. И хорошо, что ее нет. Это трехсекундный эпизод, где, по сути, мы лежим под простынкой. И все. Он и был не нужен, и его в итоге вырезали».
Песни Жеглова
Похождения Промокашки
В сцене с воровской «малиной», после того как участники «Черной кошки» уходят спать, был задуман эпизод: пьяный Промокашка пристает к подруге Горбатого, главаря банды. Но, как вспоминает Иван Бортник, сыгравший Промокашку, актриса во время съемок каждый раз начинала смеяться, и из эпизода ничего не получилось.
Плевок в лицо Жеглова
Вспоминает И. Бортник: «Как снималась сцена выхода из подвала? После спектакля “Павшие и живые” мы с Володей подъехали к месту съемки у Яузских ворот. Это недалеко, минуты две езды. Говорухин стоит мрачный, матерится. Не складывался эпизод: все выходят, бросают молча пистолеты, скучно, серо, однообразно… Станислав мне говорит: “Слушай, я тебя очень прошу, ну придумай что-нибудь”. А время уже поджимает. Мы пошли с Володей вниз, в подвал, переодеваться. И тут мне пришла в голову мысль… Это было для всех неожиданностью. На выходе из подвала я истерически запел блатную песню, стал костерить охранников, пинаться с ними… Ни Говорухин, ни Володя этого не ожидали. От неожиданности Володя даже вдруг потерял серьез, улыбнулся. А я настолько вошел в роль, что плюнул Жеглову в лицо. Он оторопел, утерся… А я уже вовсю попер на них: «Мусора, суки…». Но еще неадекватнее повели себя охранники. Надо сказать, что Говорухин нашел для этого эпизода настоящих милиционеров тех лет, давно уже вышедших на пенсию. Их переодели в послевоенную форму и привезли на съемку. И что с ними случилось! Они вроде понимают, что я актер, но внезапно произошло что-то такое в их сознании: а вдруг не актер? Вдруг настоящий уголовник? У них, вероятно, перед глазами все смешалось, и они стали меня бить, заламывать руки так, что я просто заорал от боли. И они кричат: «Ах ты, тварь паскудная, да мы тебя сейчас здесь же и задавим!»…
Отповедь Шарапова
По первоначальной версии сценария, после того как Жеглов застрелил Левченко, Володя не выдерживает и высказывает Глебу все, что о нем думает. В частности, он говорит о том, что они не могут дальше идти по жизни рядом, потому что Жеглов убивает людей и ему нравится это делать. Сцена была снята, но в финальную версию не вошла.
Гибель Вари
В первоначальном варианте фильма (как и в романе) Варя погибала от руки бандита, и первое, что видел в вестибюле управления вернувшийся с задания Шарапов, – ее портрет с траурной лентой. Но в Гостелерадио решили, что финал слишком уж трагический: с каким настроением зрители пойдут в понедельник на работу? Кстати, против гибели героини был и Высоцкий. В итоге Варя остается жива и забирает из детдома подкидыша. Сцену, когда Шарапов приходит к Варе и видит ее с ребенком на руках, доснимали в авральном порядке. У Натальи Даниловой (исполнительница роли Вари) была уже другая прическа – для новой роли она отрезала челку.
Высоцкий очень хотел петь в фильме и даже предлагал режиссеру варианты песен: «За тех, кто в МУРе», «Песня о конце войны», «Баллада о детстве». Но Говорухин посчитал, что тогда образ Высоцкого заслонит образ Жеглова. Актер обиделся и, когда режиссер попросил его спеть в кадре песню Вертинского «Лиловый негр», ответил: «Если не хочешь, чтобы я пел свое, не буду петь и Вертинского». Уговорить его удалось с большим трудом.
А теперь расскажем о малоизвестных деталях проекта.
Костюм – как у Аль Пачино
Жеглов в кино носит в основном пиджак, рубашку и джемпер с галифе и сапогами. Как вспоминал Аркадий Вайнер, Высоцкий хотел быть похожим на героя Аль Пачино в одном из его фильмов. А его образ в кожаном плаще и шляпе с широкими полями навеян историями про детективов. Сейчас они хранятся в Музее кино одесского отделения Союза кинематографистов Украины.
«Плащ и шляпа – это была идея Высоцкого, он сам их подобрал, и к нему прислушивались, – рассказали «Антенне» в одесском отделении союза. – После съемок вещи были переданы в музей и больше не использовались при съемках. Плащ из натуральной кожи. Состояние его со временем чуть-чуть ухудшилось, но в принципе он такой же. Его надо бы подкрасить ваксой, как делали в советское время, но мы его не трогаем. В кармане до сих пор лежит бумажка с именем и фамилией Высоцкого. Раньше на киностудиях было правило: в карман клали такую подсказку для костюмера. У нас в музее есть запасники, но вещи из "Места встречи…" выставлены в экспозиции. Посетители любят фотографироваться на их фоне. Даже политики самого высокого уровня, которые были у нас в гостях, делали это. Видимо, плащ Жеглова – своеобразный бренд на все времена».
А вот форма Шарапова не сохранилась
«Она была с самого начала отвратительно сшита, – вспоминает актер Владимир Конкин. – Гимнастерка оказалась в два раза шире, чем я. В первом эпизоде в бильярдной я снимался в ней, потом по моей просьбе ее ушили. И так в этой форме я весь фильм и проходил».
У кошки четыре ноги
Режиссер Станислав Говорухин хотел назвать фильм «Черная кошка» – по названию банды, с которой борются герои, но ему не разрешили. Этот образ, позаимствованный у беспризорников 1920-х (вспомним песню Мамочки из фильма «Республика ШКИД»), в послевоенные годы стал символом бандитизма. По всей стране ходили слухи о неуловимой банде с таким названием. Преступники и особенно малолетняя шпана любили называть себя чернокошечниками. Особым шиком было оставить на месте преступления знак – нарисованную кошку. Во время съемок этот рисунок сделал углем на стене сам режиссер. Появляется на экране и живой черный кот – его гладит в воровской «малине» подруга главаря банды Горбатого.
«Сначала мы искали черного котенка, – вспоминает ассистент режиссера по реквизиту Светлана Еленская. – Станислав Сергеевич хотел, чтобы был именно котенок двух-трех месяцев. Очень долго не могли найти, даже давали объявление в газете. Но, как назло, в это время, наверное, ни одного не родилось. Хотели уже взять котенка другого цвета и перекрасить его, но потом решили – пусть будет взрослая кошка».
«Ее привел на площадку дрессировщик, – продолжает главный художник Валентин Гидулянов. – Кошке понадобилось время, чтобы чуть-чуть привыкнуть к новой обстановке, а потом она уже нормально себя вела. Главное было не обращать на нее внимание».
Как строили МУР
«МУР мы пытались сделать таким, каким он был после войны, – вспоминает Валентин Гидулянов. – Строили декорации в павильоне. Высоцкий любил прийти и заранее посмотреть, как идет строительство. Ему было интересно, где он будет работать. Декорации ему нравились, он говорил: "Это как раз та милиция, куда меня приводили". Часто смеялся по этому поводу. А вообще он был мягкий, застенчивый человек, всегда вел себя скромно и старался не выделяться на общем фоне».
Незнакомка-бесприданница
Картина стала дебютом на экране для Ларисы Гузеевой. Ее героиня танцует с Колей Тараскиным в ресторане.
«Мне тогда было 18 лет, – вспоминает актриса. – Пошла туда, поскольку мне обещали, что познакомят с Высоцким. Обещание сдержали. Мы с Владимиром Семеновичем пожали друг другу руки, он мне улыбнулся. Даже Говорухин не знал, что я участвовала в его картине. Я ему лет через 15 сказала: "А ты знаешь, что я у тебя снималась?" Он ответил: "Да ладно?! Приду домой – обязательно посмотрю". Действительно пересмотрел – и удивился».
Дневники Шарапова: «Высоцкий никогда не извинялся»
Фильм «Место встречи изменить нельзя» 11 ноября празднует юбилей – 35 лет со дня первого показа по телевидению. Публикуются записи актера Владимира Конкина, которые он делал в своем дневнике, снимаясь в роли старшего лейтенанта Шарапова.
О встрече с Высоцким
«Наше личное знакомство с Владимиром Семеновичем (Высоцким. – Прим. «Антенны») состоялось 6 мая 1978 года на Одесской киностудии. В костюмерную съемочной группы вместе с Говорухиным упругим шагом вошел коренастый, крепкий человек.
«Знакомьтесь, – сказал Говорухин. – Это тот самый Высоцкий, а это тот самый Конкин».
«Владимир», – пророкотал Высоцкий.
«Владимир», – представился я, пожав протянутую им руку.
Высоцкий быстро управился с подбором костюма: сапоги, галифе, светлая рубашка, вязаная жилетка, пиджак. Остался головной убор.
«Как думаешь, что лучше? Шляпа или кепка?» – спросил он Говорухина.
«Да-а вроде и то, и…» – протянул режиссер.
«Слав! Он же сыщик, Пинкертон, – прервал его Высоцкий. – Он носит шляпу, а под шляпой кепку! Для тебя он, допустим, в шляпе, а для кого-то другого он тут же раз – и в кепке… И еще говорит с грузинским акцентом!»
Мы засмеялись. Я сразу понял: В.С. любит работать со зрителем, а я и сам это обожаю и умею… Но предложенный для примерки форменный милицейский мундир капитана Высоцкий отказался надевать, сказав, что в картине в нем работать никогда не будет. Тогда я не знал, что он с милицией в контрах и ему известно на личном опыте, что такое кутузка.
И только однажды в фильме на квартире Шарапова Жеглов, примеряя милицейский китель перед зеркалом, говорит:
«А это моя домашняя одежда… нечто вроде пижамы…»
«Почему?» – спрашивает Шарапов.
«А потому, что надевать никогда не приходилось, да и не придется», – садясь за пианино, отвечает Глеб, напевая песню Вертинского.
Эту сцену придумал В.С. Больше, как его ни упрашивали (а на Говорухина давило тогдашнее руководство Гостелерадио СССР), Высоцкий форму не надевал. Сказал – как отрезал. А ведь такое непослушание наказуемо. Телефильм о милиции «Рожденная революцией» стал в 1978 году лауреатом Государственной премии СССР. Наша картина, ставшая «народным» фильмом, не получила ничего, и я в частности! Справедливо это?»
О неудачах
«17 мая 1978 года – мой провал на съемке и в кабинете МУРа (построенный павильон на Одесской киностудии). Не получалась сцена, когда Шарапов доказывает Жеглову невиновность Груздева, подозреваемого в убийстве своей первой жены.
Бились-бились, репетировали-репетировали, но сцена у меня не шла – хоть тресни. Все были подавлены… Мне было страшно смотреть в глаза моих товарищей…
18 мая 1978 года. Опять работаем над вчерашней сценой. Высоцкий сегодня улетает в Москву. У него завтра спектакль на Таганке. Господи! Я всю ночь не мог заснуть. Такого бреда, чтобы я зубрил текст, и, только что повторенный, он вылетает из памяти, а из него выпадают буквы… О-о-о… На съемочную площадку я пришел со страхом, такого за собой не помню. У меня дикий зажим, я себя ненавидел, а это уже истерика. Нет, так нельзя. «Собраться! Спокойно собраться, не надо горбиться…» – настраивал я себя, и дело к концу рабочей смены пошло. Я «проскочил» два места, на которых постоянно спотыкался. Я ожил. Я стал свободен, как всегда, когда хорошее дело ладится… Все хорошо! Надо только снять еще один чистый дубль, но наши осветители спешили, выключая осветительные приборы, говоря с колосников, что съемочная смена кончилась. На увещевание группы, что сцена получается, мол, мы ее сейчас вторым дублем снимем, еще десять минут… В ответ сопение, «светляки» артачились… Высоцкий, лежавший на диване с закрытыми глазами, вдруг взвился и, скрипя сапогами, вышел на середину кабинета. Своей луженой глоткой он выдал бригадиру осветителей короткую тираду из ненормативной лексики. Он применил со знанием дела доходчивую и действенную форму принуждения. Сработало. Свет зажгли. Сцену сняли за двадцать минут. Спасибо Семенычу!
19 мая 1978 года я был у себя в номере гостиницы «Аркадия». Мне было невесело. Сегодня будут снимать сцену с Векшиным (арт. Леонов-Гладышев) перед его убийством и после в нашем муровском кабинете. Они простые. Высоцкий не улетел в Москву. Это тоже была некая уловка, чтобы усилить меру моей «ответственности», глупость какая-то, чуть в гроб меня не вогнали этой «ответственностью». Сегодня сняли очень быстро… Я в актерской профессии уже шесть лет… Ко мне благосклонны миллионы зрителей. Это мой ДВЕНАДЦАТЫЙ фильм, и никогда мне не было так тяжело, неуютно.
…На внутренней стороне обложки сценария я записал, как я себе понимаю моего героя, как ощущаю его и что для меня в Шарапове главное: «Интеллигент и перед хамом часто пасует… Враг там, за линией фронта, понятен и доступен… Часто прощает, потому что воистину милосерден, великодушен… не может понять компромисса Жеглова: вред сейчас ради счастья завтра! Враг и врун, и «яркая» личность здесь, к сожалению, приносят боль и разочарование…»
Сейчас, перечитывая это, вижу, что писал одинокий, растерянный человек, есть еще только примерное нащупывание образа, но и сейчас я затрепетал, все вспомнил!
Стук в дверь моего номера.
«Да, – крикнул я, – открыто!»
Дверь распахнулась, вошел Высоцкий.
«Чего делаешь? – спросил он и, увидев у меня на телевизоре непочатую бутылку сухого, покрутил ее в руках, рассматривая этикетку. – Это что, вино? А почему закупорена?»
«Один не пью», – ответил я.
«Хорошо! Не умрешь от аллергии».
«То есть?»
«То есть если пьешь один, то аллергия может наступить, удушье, пятна… В результате – смерть, а рядом никого… Помочь некому. Давай открою».
«Открой», – растерялся я.
Так «долго» со мной он еще не говорил.
Он взял со стола перочинный ножик и штопором быстро вынул пробку.
«Чего ты там написал?» – кивнул он на раскрытый сценарий.
«Могу прочитать», – предложил я.
«Давай. Только на донышко мне плесни».
Я плеснул. Дно чуть-чуть прикрылось вином. Он отвел мою руку с бутылкой: «Читай».
Я прочитал. Лицо у него стало жесткое, сосредоточенное: «Мура все это. Вот она-то тебя, поди, сбивает… А вообще я не пью, заметил?»
Он поставил стакан на стол.
«А это мура! – повторил он. – Понимаешь? Это играть нельзя. Ладно, Володь, до завтра, отдыхай», – и вышел из номера».
Реакция Высоцкого – как взрыв шаровой молнии
«20 июня 1978 года. В павильоне Одесской киностудии появился Станислав Садальский, утвержденный на роль Коти Кирпича, вора-карманника.
Он замечательно сыграл то, что вы видели на экране. Сцена снималась с конца, т.е. в отделении милиции, а потом на натуре московской через четыре месяца, в старом трамвае, в октябре, у трамвайного парка на ВДНХ.
21 июня 1978 года. Продолжение съемок сцены в отделении милиции. Смысл сцены: Жеглов раскручивает Кирпича, и наши герои выходят на Верку-модистку. Стас начал репетировать, а В.С. на него «давить». Станислав начал запинаться, ему нелегко было с ходу войти в ритм картины. Зная текст, он ошибался, и еще больше раздражал В.С. Я видел, как Садальский нервничал, и это еще больше его губило. Мне его состояние было знакомо, я сам не раз испытывал на себе темпераментный напор Высоцкого. Он делал так, что, сбив партнера, не помогал ему подняться, а с азартом побеждающего боксера добивал его, ослепленный. Стас «поплыл» и, как в нокдауне, бессмысленно махал руками. Мне его было жаль и хотелось как-то помочь.
А должен заметить, что ребята из бильярдной – асы кия и шаров – наблюдали за нами во время съемок в их заведении. Наивные, будучи хитрецами и доками, они полагали, что Высоцкий – это тот рубаха-парень, герой своих песен, простой и доступный, и были сразу лишены своих иллюзий, когда попытались пообщаться с ним накоротке. Реакция Владимира Семеновича была как взрыв шаровой молнии… этажи он строил в долю секунды. С ним случались такие настроения, и непонятно с чего. Ушибленные током, бильярдисты обратили свою невостребованную Высоцким симпатию на меня.
Утром в день съемок этой сцены бильярдисты привезли мне очередной легкий завтрак с Привоза. В меню входили помидоры, огурцы, хлеб, масло сливочное домашнее, фантастическая рыба горячего копчения, таявшая во рту, и бутылка шампанского.
В какую-то минуту, когда В.С. метал громы и молнии, что если мы сейчас не снимем эту сцену, то он улетает в Москву, что он очень занят и что он всегда готов к работе в отличие от некоторых, я шепнул Стасу, чтобы он попросил получасовой перерыв: повторить текст и собраться. Объявили перерыв.
За постройками двора студии на вышитой салфетке возлежал мой завтрак. Стас был расстроен. Я предложил ему шампанское и снедь, он нуждался в участии. Полчаса прошли. Садальский успокоился и на площадке заработал превосходно, смешно пришепетывая. Все это зафиксировала пленка. Говорухин был доволен…
Рассказав этот случай, я вовсе не претендую на роль благодетеля. Просто сам я тогда уже знал цену участия партнеров друг в друге».
Как Вайнерам не понравился Шарапов
«Раздражало, и не меня одного, что Высоцкий никогда не извинялся, если он кого-то обидел, подвел. Когда он появлялся на два-три дня, то снимали с утра до ночи по полторы смены, главное – его. Кто внимательно смотрел картину, не мог не обратить внимания, что герой фильма Шарапов – Конкин полфильма стоит спиной или за кадром в эпизодах с Жегловым, именно с ним! О каком содружестве может идти речь?! Сохранять объективность – основа любого воспоминания, и я пишу эти строки, уж поверьте, не вываливая всего ливера…
10 июля 1978 года. Прошло два месяца с начала съемок, из них фильмоделием мы занимались 35 дней. Появился отснятый материал, и Говорухин показал его братьям Вайнерам. Им не понравилась моя работа. В лицо они мне этого не сказали, но режиссер сказал: «Старик, ты предаешь меня». Сказанное так резануло, что мясо разошлось и швы не наложили! Я оказался в вакууме. Я был убит и утверждался в мысли, что из картины надо уходить! Это был нонсенс. Это была моя драма. Я чувствовал, что в меня как актера не верят, что я занимаю место, возможно, другого, более талантливого претендента.
11 июля 1978 года. После съемки моего диалога с экспертом (Вл. Паулус) о зубных слепках предполагаемого убийцы Ларисы Груздевой я утвердился в желании расстаться с тяготившей меня работой. В своем номере гостиницы «Аркадия» я собирал чемодан, готовясь к побегу, когда в ней поселился актер Виктор Павлов, приехавший на съемки и утвержденный на роль Левченко. Я зашел в буфет и увидел Павлова. По кино мы знали друг друга, но познакомились сейчас. Виктор сразу располагал к себе своим юмором, добротой, искренностью, надежностью. Ох, как же я нуждался в таком человеке, и я ему поведал о своей горечи и желании уехать сегодня в Киев. Виктор, как знающий доктор, предложил мне взять сценарий и пойти прогуляться по улице. Был поздний тихий вечер. Прогуливаясь, Витюша начал читать сценарий вслух, пародируя все роли. Вот это была актерская импровизация! Ни повторить, ни пересказать эту буффонаду я не могу, но это было так смешно, так уморительно, что я вдруг услышал этот текст по-новому, серьезное отношение мое к роли убивало меня, я слишком напрягался, терял удовольствие от работы. Этот каркас, который я конструировал, стал моей пыточной, и никто мне не помог, кроме талантливого, сердечного, умного Виктора Павлова! Он спас меня от катастрофически неверного шага! Я выздоровел в одночасье и до дней своих последних буду благодарен Виктору за это мое тогдашнее исцеление….
…Вот так и устраивает жизнь селекцию, когда люди одной крови встречаются. Да, Виктор и я, почти по Киплингу, сразу перешагнули черту товарищества, уйдя в дружество, что у меня так и не случилось с Высоцким, Говорухиным, Вайнерами… Тонкая эта сфера: ощущение необходимости друг в друге, редкий, весьма редкий подарок судьбы!»
Озвучивание
«17 апреля 1979 года. Начало тонировки в Москве в телецентре «Останкино». Озвучивание было и на Одесской киностудии, но актеры, почти все москвичи, решили, что так будет удобнее и менее накладно. Высоцкий приехал к началу смены в 18 часов. Не могу понять и объяснить, но В.С. синхронно не попадал в уста своего экранного Жеглова. Нервничал. Начал курить перед микрофоном маленькой студии, что категорически запрещено. Поскандалил с пожарным (сработали датчики) и, несмотря на увещевания Говорухина, уехал домой. Потом он поставил условие, что озвучивать будет только один – без партнеров. Который раз его своеволие было удовлетворено. С таким отношением к людям у своих коллег я никогда не сталкивался…
11 ноября 1979 года начался премьерный показ пятисерийного художественного телефильма «Место встречи изменить нельзя», снятого по роману братьев Вайнеров «Эра милосердия» режиссером С.С. Говорухиным. Началась самостоятельная жизнь картины, итог двухлетнего труда ее создателей. Шарапов и Жеглов вошли в дома телезрителей, да так и остались в сердцах их хозяев».
Отрывки из дневников впервые опубликованы в сборнике Владимира Конкина «У жизни есть начало», изданном в 2012 году и не появлявшимся в свободной продаже.
Шарф Высоцкого
Станислав Садальский
Было очень холодно и Владимир надел на меня свой шарф. Это даже не дубль, просто прогон сцены - Госкино выделило для фильма смешную сумму, и группа экономила на всем, в первую очередь на пленке.
Я уже писал как-то про фронтовой эпизод {C}{C}, не вошедший в картину, с которого должна была начинаться первая серия - когда Шарапов и Левченко выносят из боя раненого языка и идут с ним вброд через реку.
35 лет назад стартовали съемки картины «Место встречи изменить нельзя».
10 мая 1978 года наша группа приступила к работе.
Фильм должен был начинаться с фронтового эпизода, где Шарапов и Левченко выносят из боя раненого языка. В роли языка – старший сын Марины Влади.
Дубль за дублем промокшие актеры лезли в ледяную воду. После съемок Володя заметил у Павлова на спине следы от банок – Витя только что перенес воспаление легких и вышел из больницы. И в общем, напрасно, потому что фрагмент при монтаже все равно вырезали.
Из-за этой сцены исчезла интрига последней серии в банде.
Мы играли "лето 45-го" - победная Москва, жара, бульвары, Вася Векшин в легкой курточке ест мороженое...
А в перерыве съемки Женю согревал ватник.
Я тоже был одет по летней моде 40-х: футболка со шнуровкой (так называемая "соколка") - грудь нараспашку. А ветер страшный. Конкин в кожаном пальто, съемочная группа в теплых куртках.
Высоцкий намотал тогда на меня свой моднючий шарф, стало потеплее.
Я на протяжении 35 лет каждый день слышу "кошелек-кошелек".
Лезут все - алкаши, дети, прохожие... В метро, в магазинах, даже в туалетах, причем на любых континентах земного шара.
Поколения меняются, фраза не стареет.
Сейчас я уже успокоился, а раньше нервничал страшно, дергался все время, мог и ударить.
Поэтому никогда не участвую в программах, посвященных Высоцкому, знаю, что сорвусь.
"Да у тебя на лбу десять классов нарисовано!" – говорил ему Жеглов.
И это правда, за десять лет учебы в школе Володя получил только одну единицу.
По литературе. За то, что не прочитал роман "Как закалялась сталь"...
И вот ирония судьбы: всего через несколько лет роль Павки Корчагина принесла Конкину мировую известность, звание и десятки наград на кинофестивалях, с этим фильмом он объездил весь свет.
Снимаясь в "Месте встречи", Володя получал за съемочный день больше Высоцкого, потому что к этому времени уже стал заслуженным артистом Украины, тогда как Высоцкий не имел никакого звания.
Орден у Жеглова на месте, а Шарапов весь фильм проходил в фуражке без кокарды.
Печальный финал встречи, скамейка, на которой был убит Вася Векшин. Чистые пруды, 1978 год.
Несмотря на то, что "Место встречи" - фильм Одесской киностудии, в самой Одессе снимали мало. Из самых известных эпизодов - сцена в бильярдной. Основные съемки проходили в Москве.
Вот первые кадры из фильма: проход Шарапова под знаменитую песню Утесова "С боем взяли город Брест". Володя Конкин идет мимо театра в саду Эрмитаж.
Александр Прокофьев, больше известный в преступных кругах под кличкой Шора.
"Место встречи изменить нельзя", 1979 год.
В прошлом - карманник, с которого Вайнеры списали образ Кости Сапрыкина, а позже – один из самых влиятельных воров в законе, основатель воровского общака.
Коренной москвич, судимый десять раз по одной и той же статье "карманная кража".
Был смотрящим на трех вокзалах и до конца жизни руководил тремя преступными группировками, даже тогда, когда сидел в тюрьме.
Авторитетом пользовался неимоверным и часто присутствовал при преступных разборках в качестве третейского судьи.
Жил очень скромно, все свои немалые доходы от криминальных дел внося в воровской общак.
Воровал в трамваях до последнего, ходил с тростью с золотым набалдашникам.
Александр Прокофьев
Александр Прокофьев
В моей жизни он возникал трижды и лишь косвенно.
Первый раз сразу после выхода "Места встречи", когда прислал мне ящик французского коньяка Camus на служебный вход "Современника" с запиской - благодарностью:
"Это тебе камуS за роль Кирпича, похоже, пей за братву".
Второй раз в Сокольниках, в "Фиалке" (любимом ресторане Шоры), когда оплатил мой стол. И третий раз в мае 2003, когда его отпевали в церкви Воскресения Словущего в тех же Сокольниках.
Могила Саши Шоры на Хованском кладбище Москвы
По своим каналам я узнал, что вечером в храме, где стоял гроб с телом, будет сходка воров в законе.
Приехал с телевизионщиками туда и… не застал никого.
Оказалось, воры, узнав через журналистов НТВ, что едет Садальский, сказали:
"Если знает Садальский, то знают все".
И испарились.
Уже утром, когда его привезли, я положил одну розу в гроб человеку, чья судьба стала для меня в свое время звездным часом в кино.
Cам я эту роль терпеть не могу, но зрители со мной не согласны...
Мне же с Высоцким было легко и просто.
(Александр Белявский)
Мне же с Высоцким было легко и просто. До фильма мы лишь здоровались друг с другом, а тут познакомились ближе. Дело в том, что первые несколько дней режиссировал картину Высоцкий — Говорухин задерживался в какой-то поездке. Например вся сцена допроса Фокса снята Владимиром Семеновичем.
Я паниковал жутко — все никак не мог нащупать рисунок роли, раскусить характер Фокса. И тогда Володя без пижонства и назидательности сказал мне очень точную фразу: ты играй не бандита, а человека, который очень себя уважает.
Мне вдруг стало так легко!»
Сцену допроса, о которой упомянул в интервью актер, снимали 26 июня 1978 года.
...«Утром я пришел на съемочную площадку. Съемки должны были начаться со сцены допроса пойманного Фокса.
Я сижу уже загримированный. Мне нарисовали какие-то царапины на лице, можно идти в павильон репетировать.
А я сижу, смотрю в зеркало «на этого» (в отражении), хочу сказать себе, мол, я Фокс, — и не могу! Вижу в зеркале Сашу Белявского! Думаю, дай-ка я себе лицо изменю. Прошу у гримерши кусочек ватки, кладу за щеку, как будто опухоль. Противно!
А дело было летом. Июнь месяц, вишня в Одессе поспела, все наварили вишневого варенья. Вижу, девочки, закончив свою работу с гримом, уселись пить чай именно с вишневым вареньем. Взял ватку, как следует извозил ее в варенье и засунул в рот. А варенье жидкое, если на вату надавить языком, то будто кровь по подбородку течет! Хорошо! Уже есть за что зацепиться!
И я на допросе был занят в основном тем, что представлял последствия «ментовской» выволочки. Ведь я там то ли ударился, то ли меня побили. И я полез языком к этой ватке, надавил на нее, и чувствую, что у меня из края рта потекло что-то. Я пальцем дотронулся, смотрю — вроде как кровь.
Но Фокс-то себя уважает! Ну, не об себя же! Не о френч же вытирать. Правда? Я взял и об стол следователя со смаком промазал. Это было неожиданно. И это вошло в фильм...
После выхода картины ко мне будут подходить люди и спрашивать, мол, сидел? Я честно буду отвечать, что нет. А они не поверят и напомнят про кровь на столе следователя».
Бывает и таю актерская импровизация — на ходу придуманные реплика или жест, не прописанные в сценарии и вошедшие в фильм, — часто становится самым запоминаемым зрителями эпизодом в картине!
Облигация или Аблигация?
Высоцкий был не единственным актером, которому была дана свобода импровизации на съемочной площадке. Лариса Удовиченко, сыгравшая в фильме роль Маньки Облигации, в одной из телепередач о фильме рассказала, что ставшая крылатой фраза "Облигация или Аблигация?" вырвалась у нее случайно. В тот момент она действительно не знала правильного написания этого слова. Так эта реплика и попала в фильм.
Материалы взяты из
http://www.wday.ru/ http://sadalskij.livejournal.com/ http://forumru.tele-satinfo.ru/http://www.pravda-tv.ru/Передрий А. Ф. "Владимир Высоцкий. сто друзей и недругов".
Околосинематографическая болталка